19 сентября Серж Танкян представил в Киеве совершенно новую программу — симфонию «Orca», исполненную с украинским оркестром «Киевская камерата».

Мы поговорили с ним накануне концерта — об ожиданиях от программы, впечатлениях от работы с украинскими музыкантами, планах на осень и экспериментах с живописью и джазом.

Разговаривать с Сержем — сплошное удовольствие: он приветлив, галантен и с готовностью копается в себе, чтобы найти честный ответ на заданный вопрос. Когда я вошла в комнату, он сам придвинул мне дополнительный стул, чтобы я могла положить туда диктофон, а по окончании интервью проводил меня в коридор и поблагодарил за интерес.

Серж, ты приехал в Киев за несколько дней до своего концерта, чтобы отрепетировать программу с нашей «Киевской камератой». Как продвигалась работа, как показал себя оркестр?

Я приехал четыре дня назад — это еще раньше, чем нужно было для репетиций, но мне хотелось хотя бы один день просто погулять по Киеву, позволить себе расслабиться. И я действительно получил удовольствие. Все эти церкви, памятники — красиво.

Я следила за твоим профилем в Инстаграме.

О, Инстаграм! Люблю его. В общем, я погулял, набрался впечатлений, а потом мы начали репетировать. «Камерата» оказалась невероятно хорошо подготовленной, они отлично, ровно играли все с первой минуты. Пожалуй, это самый подготовленный оркестр, с которым мне когда-либо приходилось работать. Насколько я понимаю, до встречи со мной они пару дней провели в самостоятельных репетициях, и я воспринимаю это как огромный комплимент в свой адрес.

Если я ничего не путаю, «Киевская камерата» выступит с тобой не только в Украине, но и в России и Прибалтике?

С «Камератой» мы поедем только по России, плюс еще сыграем один концерт в Хельсинках. Потом я еду в Италию, но там я выступаю с итальянским оркестром, потом Польша — с польским оркестром, а потом уж Прибалтика — Латвия и Литва, это уже с литовским оркестром. Но большинство концертов тура действительно пройдет с киевским оркестром — семь городов из четырнадцати. Так что им придется изрядно попутешествовать, и, боюсь, недели через две они меня по-настоящему возненавидят!

Вряд ли такое возможно. Итак, летом ты гастролировал с System of a Down, теперь ты гастролируешь с оркестром, а что по возвращении? Я много слышала о загадочном проекте «Disarming Time Musical Paintings»...

Да-да-да. Я работаю над ним. Сейчас у меня в арсенале уже двадцать две картины, и первая выставка пройдет 14 ноября в Голливуде, в галерее Project Gallery — сразу по окончании тура. Это будет уникальное мероприятие в том смысле, что люди будут приходить со своими смартфонами, с их помощью автоматически находить рисунки, а из наушников будет автоматически играть музыка. Сейчас мы работаем над собственно технологией, которая все это обеспечит.

Для этого будет отдельное приложение?

Да, будет «an app for that».

Я разглядывала эти картины в интернете, и меня особенно заинтересовала одна — со скрипичным и басовым ключами. Внутри скрипичного ключа там спрятан золотой ключик как будто от какой-то двери. Что он открывает?

Ух ты! Какой хороший вопрос. Проблема в том, что я пока не придумал на него ответ. Как же называется эта картина? Я в туре два месяца, названия картин я уже начинаю забывать. Ах, да — «Grieving Banner». Но к чему там ключ, я сказать не могу. Вообще некоторые говорят, что видят на этой картине русалку, например... Вот ты видишь русалку?

Честно говоря, я вижу скрипичный и басовый ключи. А что, там есть русалка?

А вот это уж не ко мне вопрос. Я смотрю на живопись примерно так же, как и на музыку. Например, когда я пишу текст к песне, у меня, безусловно, есть определенное намерение что-то сказать. Но мне никогда не придет в голову утверждать, что я знаю в точности, что именно я говорю. Это решает слушатель — каждый сам для себя.

Одно из последних твоих достижений — запись первой настоящей симфонии; до этого был записан очередной альбом. А что это за темная лошадка — «Jazz-iz-Christ»?

Это пластинка, запись в стиле такого себе прогрессивного джаз-фьюжна. В основном это исключительно инструментальная музыка, и только в паре песен есть вокал. Со мной работали потрясающие джазовые музыканты: клавишник Тигран Хамасьян, флейтист Валерий Толстов, трубач Том Дюпри. И, конечно, мой друг Трой, который записал все ударные (Трой Зейглер, ударник проекта The F.C.C. — прим. ред.) — он доказал, что он не только крутой рок-барабанщик, но и настоящий джазмен. Плюс для записи отдельных треков мы приглашали наших друзей — например, на каком-то этапе к нам присоединился Стюарт Коупленд из The Police.

В целом было задействовано больше тридцати музыкантов. В определенном смысле это произведение искусства уже потому, что оно создавалось друзьями — мы пересылали друг другу кусочки треков, и каждый добавлял туда что-то свое, а потом это все дружно сводилось в моей студии. Плюс некоторые ребята высылали свои собственные треки, и практически все они вошли в альбом. Ну, и назвали мы все это «Jazz-iz-Crist», что, наверное, довольно забавно...

Да, сразу ассоциируется с рок-оперой «Jesus Christ Superstar». Я даже подумала, может, нам стоит теперь ждать джаз-оперы?

Джаз-оперы? Ничего себе! Впрочем, а что, это мысль... Я сейчас не могу себе этого представить, но однажды, возможно, смогу. Спасибо.

Живые выступления с программой «Jazz-iz-Christ» планируются?

Когда-нибудь — обязательно. Нам предложили выступить на North Sea Jazz Festival в этом году, но у меня уже было два тура на это лето, поэтому, к сожалению, я просто физически не смог. Но мы с удовольствием сыграем несколько концертов в будущем. Я хочу сделать что-то очень интересное — собрать крутых джазовых музыкантов и просто по-настоящему оторваться вместе.

Возвращаясь к «Orca», сегодня будет первый концерт тура, и, конечно, его ждут с нетерпением. Но наши ожидания — это одно, а самое главное — чего ожидаешь ты.

О, это очень мило с твоей стороны! Мало кто об этом спрашивает.

Правда? Но ведь ты создаешь эту музыку и ты готовишь эти концерты. Какой реакции ты ждешь от публики? Как ты думаешь, что люди будут думать и чувствовать, когда они увидят твою программу живьем?

Я очень надеюсь, что люди будут тронуты. Я не могу предсказать, что именно затронет в них моя музыка, но я надеюсь, что что-то она затронет. На самом деле, это было первое, о чем я подумал сегодня утром, когда проснулся. Я хочу произвести на людей впечатление, положительное впечатление. В смысле, я хочу, чтобы они уходили с концерта, унося в себе это впечатление. Я хочу, чтобы люди улыбались так, как ты сейчас улыбаешься. Потому что если люди улыбаются тебе вот так — этого уже достаточно. Если человек уходит с концерта на крохотную долю более культурно обогащенным, чем он был до концерта — это все, о чем можно мечтать. Потому что это то, что ты не можешь купить или продать — это что-то, что нужно прочувствовать.

Однажды в интервью ты сказал, что если бы тебя попросили представить альбом «Harakiri» человеку, который ничего о нем не знает, ты сказал бы что-то вроде «когда вы послушаете этот альбом, вы захотите покончить жизнь самоубийством. Покупайте мой альбом!»

Это же была шутка! Что ты... Зачем мне мертвые фанаты?

То есть когда мы послушаем «Orca», мы не захотим покончить жизнь самоубийством? Я просто хотела уточнить.

Нет, конечно, нет! Наоборот, она очень жизнеутверждающая. Видишь ли, одна из причин, по которым я углубился в классическую музыку — это то, что есть определенные границы эмоциям, которые ты можешь донести в мире рок-музыки, или джаза, или какого-то другого жанра. В классической же музыке есть что-то такое хрупкое и тонкое, что дает волю тем эмоциям, которые никакой другой музыкой не выразишь. Вчера на репетиции я слушал, как играет оркестр, и думал, что вот есть моменты, когда звук, возникающий из взаимодействия людей в оркестре, — это что-то настолько глубокое, что я не могу получить этого ни с «Системой», ни с любой другой рок-группой. Наверное, именно поэтому и существуют разные виды музыки — потому что за счет разных инструментов, разных стилей, разных аранжировок ты передаешь совершенно разные эмоции. Когда ты играешь рок, ты не просто прикасаешься к людям — ты их буквально трясешь. А здесь ты намного более чувствителен и раним.

Ты хочешь сказать, что на сегодняшний день твои возможности в академической музыке шире?

Да нет, я в целом доволен возможностями любой музыки. Я люблю все это — я люблю играть рок, я люблю играть джаз, я люблю играть с оркестром, я люблю озвучивать фильмы, я люблю видео-игры, я люблю рисовать, лепить, сочинять музыку... Я художник, мне нравится заниматься искусством в любом виде.

Напоследок традиционный вопрос от Open.ua. Столько разных жанров тебя интересует, ты наверняка слушаешь очень много разной музыки. Расскажи о том, что впечатляет тебя в последнее время. Новое, старое — без разницы.

Хороший вопрос. Так, что у меня в Spotify? Ну, мне понравился новый альбом альбом Daft Punk — такое классное диско. Конечно, если ты вырос в семидесятых, слушая диско, то тут для тебя ничего нового, но для тех, кому сейчас семнадцать и кто никогда еще не слышал настоящего диско — идеальный образец. Еще мне понравился новый альбом Канье Уэста — очень экспериментальный, да, но очень хороший. Есть еще такой британский музыкант Lowkey, он играет хип-хоп, — я его только-только для себя открыл, тоже очень интересно. Еще я с удовольствием слушаю саундтрек к фильму «Баария», который написал Эннио Морриконе — один из моих любимейших кинокомпозиторов.

А есть что-то, что тебя безотказно вдохновляет и радует? Альбом, песня, группа?

Нет, у меня нет любимых артистов, поэтому я не могу сказать, что кто-то меня особенно вдохновляет. Я когда-то пытался составлять топ-листы для себя, но потом подумал — как можно сравнить Pink Floyd и Фрэнка Заппу? Или Тома Уэйтса и The Beatles? Нет, у меня нет любимых групп и у меня нет топ-листа. Хотя если подумать, то у меня и мороженого любимого нет. Я люблю много разных вещей.